Иоанна Хмелевская - Убойная марка [Роковые марки]
Схватив сумку, я разыскала клочок бумаги, на который переписала номер сотового с сигаретной пачки, перед тем как отдала её глинам.
Постучала по цифрам собственного мобильника. Гражинка с Янушем молча наблюдали за мной.
— 509 207 387, — услышала я голос автоответчика. — Оставьте своё сообщение после сигнала.
— Ну вот, пожалуйста, — оторопев, я забыла про ковры и просто отключилась.
— И всегда он так? — спросила я Януша.
— Всегда.
— Но у этого Стемпняка есть же какой-то адрес.
— Завтра узнаем.
— Погоди-ка. Куба ночевал у Антося. Отпечатки его пальцев обнаружили?
— Обнаружили. Квартира Антося чистотой не блещет, уборку там делают нечасто. С пальчиками Кубы были сложности, поскольку Кубы в наличии мы не имели Пришлось путём исключения сравнить с отпечатками, обнаруженными в доме убитой. А ты говоришь… Работы было невпроворот…
— И все равно, ваше расследование движется черепашьими шагами…
— Не скажи. Патрик немного двинул его вперёд. Каждый старается, как может.
Не выдержав, Гражинка сорвалась со стула.
— Хочу сказать… Я не смогу… Если он попытается связаться со мной, я не смогу этого скрыть. А ведь уже почти…
И, не договорив, выскочила из дома.
Вот так. Мало того что пропал мой желанный болгарский блочек, мало того что я истерзалась душой из-за Гражинки, теперь ещё и срочная корректура горит синим пламенем, чтоб ей… Гражинка, конечно, совсем забыла, что сегодня мы собирались покончить с этой холерной корректурой…
Анита была человеком деловым: если уж намечала что-то, то делала это сразу, не откладывая. Сейчас она задумала небольшой приём по случаю выхода последнего номера одного из её журналов, уверяя, что тем самым отмечает годовщину своего личного успеха на этом поприще. Скромный приём, никакой презентации, почти домашний вечер в доме её бывшего мужа и его теперешней жены.
Следует отметить, что её отношения с бывшеньким складывались не банально и с большой выгодой для обоих. При разделе имущества она не моргнув глазом отказалась от своего права на половину их дома. И какого дома! На Завадовской Кэмпе, прекрасные подъездные пути, недалеко от конечной автобусной остановки, все в зелени. Взамен она приобрела вечную благодарность новых супругов. Мало сказать, что бывшие супруги сохранили дружеские отношения: благодаря новой жене, идеальной домашней курочке, они стали чуть ли не родственниками.
Новая жена, Идалия, взяла бывшую под свою опеку, зная, что та по уши занята журналистикой, и вела её дом как отличная хозяйка. Особое внимание уделяла она садику Аниты, поскольку любила работу на воздухе. И занималась теперь с одинаковым рвением двумя садиками к большому удовольствию Аниты, которая не отличила бы сорняка от морковки. Дети пребывали то у отца, то у матери, в зависимости от своих потребностей — то есть в чьей помощи они нуждались в данный момент: если помощь нужна была в области гуманитарных наук — то у мамы, а если в области технических — тогда у папы. Все были довольны и очень хвалили такой образ жизни.
Все мероприятия Анита устраивала в доме бывшего мужа, чем доставляла большое удовольствие его жене. Для неё всегда было радостью продемонстрировать свои кулинарные способности и получить заслуженную порцию похвал.
Гости же Аниты в свою очередь в благодарность делились с хозяйкой новостями из мира творческой интеллигенции, к которому они все принадлежали. Правда, Идалию не столько интересовали новости театра и телевидения, сколько сплетни, связанные с людьми, причастными к этим видам искусства. И всякий раз её ожидания были более чем оправданы. Кроме того, честная натура заставляла Аниту предупреждать Идалию о фальшивой рекламе, переполнявшей страницы её журналов.
— Избави тебя бог от покупки порошка «Сияние», — торопливо звонила она Идальке. — Мы его рекламируем, потому что вынуждены, но это такая дрянь!
Или наоборот, всячески рекомендовала поскорее запастись рекламируемым продуктом, купить сразу много. Сейчас он хорош, но таким будет месяца два, пока к нему не привыкнут, потом начнут выпускать сущую гадость.
Вот и теперь Анита решила отметить свою довольно непонятную годовщину приёмом у Идальки. Будет всего несколько человек, все свои, поэтому лучше гриль.
В число приглашённых входила и Гражина.
Правда, она попыталась было отказаться от лестного приглашения, но у Аниты не отвертишься. На слабую ссылку Гражинки, что она по уши занята моей корректурой, Анита только рассмеялась ей в лицо, поскольку я тоже была в числе приглашённых. Гражинка покорилась.
Пока я ещё не знала никаких новостей ни о Патрике, ни о каких-то Стемпняке и Кубе, ведь Януш являлся со своими новостями к вечеру.
Мне совсем не хотелось ехать на приём, но ничего не поделаешь, тем более что Анита устраивала его ради Гражинки, в чьей судьбе я была больше Аниты заинтересована. На мероприятии предполагалось предъявить Гражинке кандидатов в ухажёры, которые помогли бы ей позабыть Патрика. Я внимательно осмотрела одного из них.
Будь я моложе, когда человек ещё не обзавёлся жизненным опытом, я бы без колебаний одобрила его. Вылитый Грегори Пёк, только в более меланхолическом издании. Манеры безукоризненные. Интеллектом Бог не обидел — элита самого высокого полёта, ни тени вульгарности, блестящая польская речь, чувство юмора, хоть и немного язвительное, но безошибочное. Ну и пусть при этом будет абсолютная неспособность к занятиям домашним хозяйством, особенно связанным с техникой, как в данном случае гриль. И хотя музыка для него заканчивалась на твисте, зато никаких заскоков в виде сомнительных экспериментов с макияжем и одеждой…
Гражинка ему понравилась сразу, что проявилось в прямо-таки викторианской сдержанности и тактичности. Эту склонность мог заметить лишь очень наблюдательный человек, а мы с Анитой обе именно такие.
И все было бы хорошо, если бы, беседуя с молодым красавцем, Гражинка на наших изумлённых глазах не стала все более уподобляться трагической Гоплане, которая вот-вот превратится в утренний туман над озером и растает навсегда. Но с Гопланой все ясно, её покинул обожаемый, как его… Киркор, кажется, а какие основания у Гражинки надрывать сердце при наличии рядом такого мужчины? Вспомнив Гоплану, я по ассоциации вспомнила другую трагическую героиню литературного произведения, Русалочку Ханса Кристиана Андерсена. Но у Русалочки были основания печалиться — она лишилась своего принца, у неё остались лишь ноги без голоса, а на кой черт ей ноги?
Я заметила, что и Анита встревожена. Мы с ней попытались подслушать, о чем же беседуют молодые люди, потом обменялись подслушанными сведениями. И что же получилось?
Оказывается, жить вообще не стоит, ведь жизнь бессмысленна, за все надо платить страданиями и муками, человек не хозяин жизни, а беспомощная пылинка, да что там пылинка, его просто нет, он иллюзия, оптический обман, не более того.
Да и вокруг него тоже сплошные иллюзии, зачем жить в таком мире, лучше сразу повеситься или отравиться. Можно с помощью наркотиков: перейти сначала в страну грёз, да там и остаться. И кто бы, вы думаете, так рассиропился? Ладно бы Гражинка.
О, чтоб им!.. А я-то надеялась, что парень окружит девчонку вниманием, в конце концов, взрослый же мужчина, должна проявиться в нем рыцарская заботливость о слабой женщине. Куда там! Не мужчина, а тростинка на ветру, холера, может, и мыслящая, но толку ни на грош.
— Сдаётся мне, он слишком уж глубоко погрузился в депрессию, — озабоченно сказала я Аните. — В нормальном состоянии Гражинка принялась бы его оттуда вытягивать, но сейчас ей не до того. А где второй кандидат, тот, что повеселее?
— Мне не удалось его поймать, исчез в неизвестном направлении, но я оставила ему сообщение, так что должен появиться, — успокоила меня Анита. — А теперь я и в нем начинаю сомневаться. Слушай, забери-ка её отсюда, а то этот, с наркотиками, её вконец замучает. Она ему явно понравилась, он нашёл в ней родственную в данный момент душу и, будь у него при себе наркотики, уже уволок бы её в уголок. Хорошо, Зигмунд не выносит наркоты.
— Ты уверена?
— Слава богу, да.
— А жаль человека, ведь во всех отношениях — Аполлон.
— Так оно и бывает в жизни. Какой-нибудь урод весел и жизнерадостен, ему все нравится, с ним и другим легко и приятно, а такая лиана холерная способна только соки из человека высосать.
— А если бы ему попалась нормальная девушка с твёрдым характером и нормальными жизненными взглядами?
— Боюсь, она не в его вкусе.
— Знаешь, что я тебе скажу, подружка? Женщина все же более гибкая натура. Какая-нибудь в духе этого утопленника, будучи уже на самом дне, ухватилась бы зубами и когтями за любого подвернувшегося ей простака как за соломинку и выползла бы таки из ямы. И с этим простаком сумела бы ужиться, глядишь, и человека из него сделала бы. С мужчинами сложнее.
![Иоанна Хмелевская - Убойная марка [Роковые марки]](/uploads/posts/books/162523/162523.jpg)
